Однажды в январе я читала "Сказки старого Вильнюса III", читала часов до четырёх утра и пришла в состояние совершенно изменённого сознания. Хотела лечь спать, но тут вдруг у меня в голове начало зарождаться
что-то. Оно было так настойчиво, что я кинулась обратно на кухню, открыла ноут и записала всё, что придумалось. Потом ещё лежала, додумывала, и утром (ну как утром, оно у меня случилось сильно после полудня) сразу села дописывать.
Было это 17 января, ровно 9 месяцев назад. Довольно символично получается. Поэтому выкладываю наконец именно сегодня.
Честно говоря, понятия не имею, что тут на самом деле произошло и как. Да и какая разница?
Хорошее начало большой общей историиВ пять часов утра, когда за окном уныло завывает метель (через стеклопакет не слышно, но ведь завывает же, понятное дело), очень легко заблудиться в реальности. Поэтому, когда я просыпаюсь от дурацкого кошмара, когда иду на кухню, завариваю кофе «3 в 1» — гадость жуткая, но всегда меня усыпляет, когда возвращаюсь в спальню с кружкой в руке и вижу, что это не моя спальня — я почти не удивляюсь.
читать дальшеСмотрю на предметы мебели, которые все в общем на своих местах, но немножко не те. И обои на стенах другие. И занавески светло-коричневые, а не сине-зелёные. И в изголовье кровати горит ночник в виде гриба, а не банальная старая лампа. Подумал бы, что и проснулся уже не у себя дома, да кухня точно была моя, жёлтый чайник мой и кружка — вот она, в руке держу, моя, чья же ещё, друг специально для меня заказывал.
И не сразу замечаю, что постель не просто кучей лежит — под одеялом кто-то есть, одна светлая макушка торчит. Только это понимаю, как под моим взглядом обладатель (обладательница?) макушки начинает шевелиться, ворочаться, частично выползает из-под одеяла и таращится на меня огромными серыми глазищами.
- Вау, — говорит хриплым голосом и кашляет. — Нихренасе глюки. Полночи матанализ снился, теперь вот ты.
- Надеюсь, я лучше матанализа, — на автомате отвечаю.
- Всё что угодно лучше матанализа, — уверяет меня (сомнительное утешение) и снова кашляет.
- На, попей, — протягиваю кружку. Одним махом опустошает наполовину, разглядывает, усмехается:
- «Добро пожаловать в реальный мир»? Дааа, куда уж реальней…
Теперь разглядывает меня, так же внимательно. А что я. Ну зелёная пижама. Ну рыжие лохмы. Нормальное вполне сочетание.
- Извини, — говорю зачем-то, — я сам не знаю, как так вышло, шёл со своей кухни в свою же спальню, а попал сюда.
- Ничего, — отмахивается, — ты же мой глюк, тебе простительно.
- А может, это ты мой глюк, — замечаю.
- Ты что, болеешь или выпил вчера? — деловито уточняет, будто врач на приёме. Я даже начинаю сомневаться немного, но честно признаюсь:
- Нет, зато я в некотором роде художник, мне часто снится всякое эдакое.
- А я болею, — говорит, — представляешь, угораздило простудиться посреди сессии. Весь день на больную голову матан учил, после такого рыжий чувак с кружкой кофе — ещё безобидная галлюцинация. Хотя, надо признать, вкус кофе вполне настоящий. Мерзостный, как в нашей столовке.
- Это у меня вместо снотворного, — оправдываюсь зачем-то. Смеётся:
- Если ты это на ночь пьёшь, то, может, и правда это я твой глюк. Хотя скажи честно, тебе важно, кто кому снится?
- Не очень, — признаюсь. — Мне больше важно, что этот сон, чей бы он ни был, на кошмар ничуть не похож.
- Не похож, — соглашается. Заглядывает в кружку, морщится, отставляет её на столик в изголовье. — Слушай, можешь заварить мне чай? Кружка на столе.
Письменный стол весь завален конспектами и методичками по матану, а на углу примостился милый моему сердцу задачник (но не мой, у того обложка была надорвана, да и сдал я его в библиотеку сто лет тому назад). Кружка — на другом углу, прозрачная, на ней нарисованы дома с синими черепичными крышами. Беру, иду на кухню.
На мою кухню. Всё точно такое же, как и всегда. Немытая посуда у раковины. Плед, небрежно брошенный на диванчик. Ноут, несколько папок с рисунками и коробка карандашей на столе. И в то же время — у меня в руке совершенно точно мне не принадлежащая кружка с синими крышами. Моя собственная крыша запоздало начинает отъезжать (или она давно уже уехала, а до меня только теперь дошло?). Как бы то ни было, завариваю чай, несу кружку обратно в комнату.
Всё ту же комнату, где кутается в жёлтое одеяло с оранжевыми солнцами некто с взъерошенными светлыми волосами.
- Спасибо, — благодарит, принимая кружку. Чай горячий пока, поэтому не пьёт, просто смотрит на просвет. Получилось, как будто небо над домами — цвета крепкого чая. Надо запомнить, красиво.
- Ты не стой столбом, — говорит, — садись куда-нибудь.
Выбор у меня между кроватью, креслом напротив и стулом возле письменного стола. Придвигаю стул к кровати, сажусь, беру кружку со своим пойлом — просто чтобы руки чем-то занять.
- Ну, раз уж у меня такой устойчивый глюк, — смеётся, — и даже чаем меня поит, то расскажи что-нибудь о себе. Ты сказал, ты художник?
- В некотором роде. Я вообще-то технический вуз закончил, но работу по специальности не нашёл, работаю менеджером в говнофирме. — Снова смеётся. — Тоска несусветная. И тут вдруг дёрнуло меня что-то, со школы не рисовал, а купил карандаши, альбом — и понеслось. Сначала думал — фигня, одному мне и интересно. Но друг увидел случайно, бегал кругами по квартире, держа мои рисунки, гением называл. Вот и думаю, может, выйдет из меня что путное.
- Здооорово, — тянет мечтательно, делает глоток из кружки. Удивляется: — Эй, это же мой любимый чай! Как ты угадал?
- Никак, просто это мой любимый чай, — улыбаюсь.
- Ну да, — кивает, — ты же мой глюк.
Некоторое время молча пьёт чай, о чём-то задумавшись. Потом тихо говорит:
- Вот сколько думал, мечтал о том, чтобы случилось что-то интересное, а то со всеми, кажется, случается, а у меня только матан да физика… И вот наконец оно, да?
Пожимаю плечами.
- Ты думаешь, это может быть взаправду? — неуверенно спрашивает.
- Ни в чём не уверен, — честно отвечаю, — но на сон не слишком похоже. Слишком стабильно для сна.
- И то верно… Для температурного бреда тоже.
- Ну, если это правда и наши с тобой реальности как-то перемешались, то я рад, что кухня моя осталась, — усмехаюсь. — Всегда любил её больше, даже сплю иногда там.
- А я наоборот, кухню не люблю вообще. Даже обидно, что она такая большая, а я её не люблю. Вечно ем в комнате.
- Вот и отлично! Интересно, чья ванная здесь оказалась.
- Не знаю, я только надеюсь, что не кого-то третьего. А моя, твоя — дело десятое. — Зевает, внезапно меняет тему: — Кстати, как тебя зовут? Не то чтобы это имело значение, но…
- Джордж.
- Джордж? — переспрашивает.
- Георгий, вообще-то, но я терпеть не могу это имя. Поэтому Джордж.
- Ага, тебе больше Джордж подходит, — кивает. — А я Цветик.
- «Я поэт, зовусь я Цветик»?
- «От меня вам всем приветик», — смеётся. — Да, именно тот Цветик, потому что я стихи пишу. А так по паспорту я Аня.
Вот теперь моя очередь удивляться. Я как-то уже начал воспринимать нового знакомого как существо мужского пола. Но, присмотревшись, вижу, что черты лица и правда женские, как я сразу не понял?
- Извини, — улыбается чуть смущённо, но хитро, — я привык…ла говорить о себе в мужском роде. А так вообще-то я девочка. Могу и в женском, если тебе так удобнее.
- Эй, кто из нас чей глюк! — возмущаюсь. — Это тебе как удобнее, так и говори. Мне, по большому счёту, всё равно. Цветик — значит, Цветик.
- Ну точно глюк, — восхищённо. — Кроме старых друзей, все пальцем у виска крутят.
Снова зевает.
- Может, спать ляжешь? — предлагаю, хотя мне до жути не хочется прекращать разговор. — Часов шесть уже, наверное, а ты болеешь.
- Я боюсь, что когда я снова проснусь, всё будет как раньше, — печально говорит. — Дай хоть я на кухню твою погляжу!
Вылезает из-под одеяла (пижама оранжевая с жёлтыми солнцами), шлёпает босыми ногами на кухню.
- Вау, — с порога говорит. — Она и правда классная. Хочу себе такую.
- Так оставайся тут.
- Тут — где? — не понимает. Поясняю:
- В этой галлюцинации.
- А хорошая идея, — хмыкает. — Вот бы и правда было тааак…
Зевает столь заразительно, что и меня начинает клонить в сон.
- Бред или не бред, а босиком нечего на полу стоять, — говорю строго. — Марш в постель!
- Так точно! — идёт в комнату, забирается под одеяло.
- Спокойной ночи, — говорю. Пугается:
- А ты куда?
- На кухне лягу, — пожимаю плечами.
- Не уходи, — просит, — а то мне покажется, что ты исчез, и всё как обычно. Ложись рядом, это ничего, кровать широкая.
Развожу руками в знак поражения, забираюсь под одеяло, пытаясь не показать, как я сам рад, что не пришлось уходить на кухню. И сам не понимаю, почему — наверное, по той же самой причине.
- Спокойной ночи, Джордж, — шепчет.
- Спокойной ночи, Цветик.
И в тот же момент я проваливаюсь в глубокий сон без сновидений, хотя ночник в виде гриба по-прежнему горит в изголовье, а я с детства ненавижу спать при свете, да и присутствие Ани-Цветика мне ничуть не мешает, а ведь никогда не мог спать вместе с кем-то.
Просыпаюсь утром, сразу вспоминаю ночной бред, очень чётко, как будто это правда было. Но на окне мои, родные, сине-зелёные занавески, но на стенах мои обои с мелкими листиками.
А укрыт я жёлтым одеялом с оранжевыми солнцами, а в изголовье светится ночник в виде гриба, и стоят две кружки: с синими крышами и с надписью «добро пожаловать в реальный мир».
Я смотрю на светлую растрёпанную макушку, которая торчит из-под одеяла рядом со мной. И мне становится так радостно-радостно. Я шепчу:
- Добро пожаловать.Если вы прочитали и этот текст вызвал у вас какие-то эмоции, особенно позитивные, напишите, пожалуйста, в комментариях)Post Scriptum
-
-
18.10.2015 в 17:52-
-
18.10.2015 в 19:04-
-
30.10.2015 в 01:39Вот я думаю-думаю, и мне всё кажется, что это очень здорово пошло бы как название рассказа.
Я возьму это, м?)
-
-
30.10.2015 в 09:06-
-
30.10.2015 в 15:31